Охота у калмыков в описании Бергмана

19.03.2011 21:36

КалмыкВ прошлом году исполнилось 205 лет со времени создания большого труда Бенджамина Бергмана, посвященного калмыкам. Его название – «Nomadische Streiferein unter den Kalmuecken». Именно в этой работе, опубликованной в Риге в 1805 году на немецком языке, впервые увидели свет не только песни эпоса «Джангар», но и описание уклада жизни калмыков, их традиций, обычаев и культуры.

Калмыки разными способами убивают дичь и диких животных, пользуясь чаще всего охотничьим ружьем.  

Ружья калмыков отделаны сталью, нередко инкрустированы золотом и добротно изготовлены. Дуло длинное. Затвор натягивается при усилии. Приклад соединен со стволом 3-4 серебряными кольцами, и ложа заканчивается окантовкой из моржового зуба шириной в 2 пальца. При таком весе оружия свободно пользоваться им неудобно, поэтому оно поддерживается при помощи некой вилки и по воле стрелка для достижения цели свободно передвигается. От непогоды охотничьи ружья прячут в футляры из барсучьей шкуры. У калмыцкого стрелка есть все приборы для ремесла. Некоторые инструменты попарно связаны, чтобы их легко можно было закрепить на поясе, не боясь потерять. На левой стороне рядом с ножом висит круглый мешочек для патронов с рожком для пороха. Дальше за спиной висит маленький деревянный футляр, в нем есть все необходимое для чистки ружья и эластичности затвора, футляр этот связан ремнем с парой соединенных между собой патронташами, тщательно обработанными и сверху отделанными моржовым зубом. Патронташи наполняются с обеих сторон, благодаря чему можно произвести четыре выстрела. С правой стороны висит кисет и винтовая установка. Кроме прочего у охотника есть ещё и татарский кинжал.

Приблизившись к дичи на несколько сот шагов, охотник спешивается, подкрадывается с ружьем и с расстояния 150-200 шагов стреляет; промахивается редко или вовсе никогда. Иногда, если нет времени подготовиться, и что-то подходящее попадается на пути, охотник стреляет свободной рукой, но не так метко, как издали, когда ружье находится на вилке. Таким образом, калмыки ходят не только на медведей, диких свиней и оленей, но и на лебедей, гусей, уток и фазанов. К счастью, для дичи охотничьих ружей у калмыков мало. Среди торготов хороших стрелков больше, чем среди дэрбэтов, потому как первые в прошлые времена чаще вынуждены были пользоваться в сражениях своими ружья- ми, и до сих пор слава отцов воодушевляет потомков. Стрелами и луками из рога калмыки пользовались всегда, но легкость, с какой можно было попасть из ружья, вы- теснила старое оружие. Есть еще меткие лучники среди торготов, которые насквозь простреливают лошадей и других животных.

Для отстрела волков, лис и других хищных животных пользуются ни ружьем и ни стрелами, а обычным калмыцким кнутом. На такую охоту редко выходят преднамеренно: в основном помогает случай. При охоте на хищных животных подбираются лучшие охотничьи лошади, которые, предчувствуя волю всадника, преследуют хищника неудержимо, пока волк, лиса или хорек не будет настигнут. Если во время перекочевок случайно покажется хищное животное, то все пускаются в погоню за ним, если уж не поймать, так оказаться свидетелем поражения своего заклятого врага. Если кто-то в кочевье обнаружит волка, то хватает первого попавшегося коня, и без уздечки и седла, не теряя времени, просовывает веревку через рот коня, и так вперед. Преследуемый редко уходит от погони. Лиса, извиваясь, пытается спастись, замедляя быстроту скачущего охотника. А волк бросается под конец на своего преследователя, но меткий удар плетью по морде бросает его оглушенного наземь. Волк падает, всадник завершает свое дело, нанося новые и новые удары по голове, которые еще не убивают животное, но потеря крови не позволяет зверю защищаться, а остальные охотники собираются один за другим. Шею пойманного обматывают веревкой. Новые удары плетью приводят его в себя. Сопровождая проклятьями, бранью и ударами, ведут его в кочевье, где, кто держит плеть в руках не преминет пару раз ударить зверя. Но жертва истязаний с веревкой вокруг шеи, с окровавленной го ловой, изнеможденная, лишенная надежды на спасение, падает при каждом новом ударе и, презирая жестокость своих врагов, притворяется спящей. Насытившись видом плененного, калмыки еще испытывают удовольствие, отпустив жертву, чтобы заново поймать и бросить на землю, пока не умрет.

В охотах на волков особо отличается второй сын вице-хана, семнадцатилетний юноша, потому как он страстный лошадник и приобретает лучших лошадей, а по калмыцким законам князю разрешено всё брать у подданных, предоставляя ему полную свободу действий. Даже геллюнги позволяют себе такого рода охоту, хотя это занятие им вообще запрещено. Некоторые священники зимой носят шубы из шкуры волков, добытых своей плетью прошлой осенью. Жены калмыков никогда не участвуют ни в каких видах охоты.

За зайцами зимой, если позволяет погода, охотятся с собаками и убивают тоже плетью. Соколиная охота в давние времена у калмыков была самой обычной, а теперь только среди знатных торготов и то редко. Соколы, ястребы и особенно орлы, которых по-русски называют беркутами, по-латински falco fulvus, по-французски Jean le blanc, ловят ещё маленькими и дрессируют для такой охоты. Эта птица не относится к самым большим представителям своего рода, бывает или черной или белой. В соседних горах Кавказа, где гнезда беркутов встречаются часто, весной маленьких птенцов воруют из гнезд или ловят сетями. Дикость этих птенцов укрощают 14-18 дней, в это время им ничего не дают ни есть, ни пить, потом им бросают отдельные кусочки мяса, привязывают к ноге веревку и при определенных звуках заставляют нападать на мясо. Птица с каждым днем становится послушней. Затем чучело зверя передвигают по земле, чтобы беркут привыкал к ловле. Так повторяют несколько раз, и когда беркут достаточно привыкает к хозяину, чтобы предпочесть неволю свободе, веревка отвязывается, и хозяин выезжает с ним на серьезную охоту. Он садится на коня, выдрессированного для такой цели, берет птицу перчаткой с очень толстой подкладкой и кладет руку на деревянную возвышенность над седлом. Первый выезд является проверкой, достаточно ли научился беркут своему ремеслу. Выдержит он это испытание, то его возьмут не только на птиц, но и на четвероногих и даже на больших хищных зверей. По сигналу своего господина эта птица улетает, выискивает противника и стремительно бросается, впиваясь в зверя когтями между головой и телом. Величина когтей связана с силой птицы, препятствует бегу испуганного животного, дает охотнику время поспешить и ударом ножа закончить борьбу. Если зверь вырвется из когтей птицы, и хозяин считает нужным отозвать своего крылатого раба, то беркут повинуется голосу своего господина, но злобу на неудавшуюся попытку выражает угрюмо и отказом от протянутой пищи. Зайцы, дикие свиньи и лисы для беркута – чепуха. Некоторые беркуты, бывает, сами нападают на оленей. Киргизы с помощью этих птиц ловят диких лошадей. И на волков их пускают, хотя и не без опаски. А птица знает, с кем она имеет дело, и сумеет самых опасных своих противников так схватить, что сама при этом не испытывает страха. Бывали случаи, что за десять дней 12 беркутов поймали 40 лис. Хорошо обученные беркуты экономят силы хозяина тем, что во время охоты не сидят на руках, а летят в облаках над головой хозяина и, услышав знакомый сигнал, стремятся вниз, чтобы занять обычное место. Величина этой птицы такова, что калмыцкая знать редко сама занимается такой охотой, а часто в ее окружении бывают опытные люди. Князья обычно идут на охоту с соколами и ястребами.

Источник: Элистинский курьер.